Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня-богатыри
* * *
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик со старухою; детей у
них не было. Говорит раз старик: "Старуха, поди купи репку - за обедом съедим".
Старуха пошла, купила две репки; одну кое-как изгрызли, а другую в печь
положили, чтобы распарилась. Погодя немного слышат - что-то в печи кричит:
"Бабушка, откутай; тут жарко!" Старуха открыла заслонку, а в печи лежит живая
девочка. "Что там такое?" - спрашивает старик. "Ах, старик! Господь дал нам
девочку". И старик и старуха крепко обрадовались и назвали эту девочку Репкою.
Вот Репка росла, росла и выросла большая. В одно время приходят деревенские
девки и просят: "Бабушка, отпусти с нами Репку в лес за ягодами". - "Не пущу,
к...ны дети! Вы ее в лесу покинете". - "Нет, бабушка, ни за' что не кинем".
Старуха отпустила Репку. Собрались девки, пошли за ягодами и зашли в такой
дремучий лес, что зги не видать. Глядь - стоит в лесу избушка, вошли в избушку,
а там на столбе медведь сидит. "Здравствуйте, красные девицы! - сказал медведь.
- Я вас давно жду". Посадил их за стол, наклал им каши и говорит: "Кушайте,
хорошие-пригожие! Которая есть не будет, тоё замуж возьму". Все девки кашу едят,
одна Репка не ест. Медведь отпустил девок домой, а Репку у себя оставил;
притащил сани, прицепил к потолку, лег в эти сани и заставил себя качать. Репка
стала качать, стала приговаривать: "Бай-бай, старый хрен!" - "Не так! - говорит
медведь. - Сказывай: бай-бай, милый друг!" Нечего делать, стала качать да
приговаривать: "Бай-бай, милый друг!"
Вот так-то прожил медведь с нею близко года; Репка забрюхатела и думает: как бы
выискать случай да уйти домой. Раз медведь пошел на добычу, а ее в избушке
оставил и заклал дверь дубовыми пнями. Репка давай выдираться, силилась-
силилась, кое-как выдралась и убежала домой. Старик со старухой обрадовались,
что она нашлась: живут они месяц, другой и третий; а на четвертый Репка родила
сына - половина человечья, половина медвежья; окрестили его и дали имя Ивашко-
Медведко. Зачал Ивашко расти не по годам, а по часам; что час, то на вершок выше
подается, словно кто его в гору[[1 - Т.е. вверх.]] тащит. Стукнуло ему
пятнадцать лет, стал он ходить с ребятами на игры и шутить шутки нехорошие: кого
ухватит за руку - рука прочь, кого за голову - голова прочь.
Пришли мужики жаловаться, говорят старику: "Как хочешь, земляк, а чтобы сына
твоего здесь не было! Нам для его удали не погубить своих деток!" Старик
запечалился-закручинился. "Что ты, дедушка, так невесел? - спрашивает Ивашко-
Медведко. - Али кто тебя обездолил?" Старик трудно вздохнул: "Ах, внучек! Один
ты у меня был кормилец, и то велят тебя из села выслать". - "Ну что ж, дедушка!
Это еще не беда; а вот беда, что нет у меня обороны. Поди-ка, сделай мне
железную дубинку в двадцать пять пуд". Старик пошел и сделал ему
двадцатипятипудовую дубинку. Ивашко простился с дедом, с бабою, взял свою
дубинку и пошел куда глаза глядят.
Идет путем-дорогою, пришел к реке шириной в три версты; на берегу стоит человек,
спер реку ртом, рыбу ловит усо'м, на языке варит да кушает. "Здравствуй, Усыня-
богатырь!" - "Здравствуй, Ивашко-Медведко! Куда идешь?" - "Сам не ведаю: иду
куда глаза глядят". - "Возьми и меня с собой". - "Пойдем, брат! Я товарищу рад".
Пошли двое и увидали богатыря - захватил тот богатырь целую гору, понес в лог и
верстает дорогу. Ивашко удивился: "Вот чудо так чудо! Уж больно силен ты,
Горынюшка!" - "Ох, братцы, какая во мне сила? Вот есть на белом свете Ивашко-
Медведко, так у того и впрямь сила великая!" - "Да ведь это я!" - "Куда ж ты
идешь?" - "А куда глаза глядят". - "Возьми и меня с собой". - "Ну, пойдем; я
товарищам рад".
Пошли трое и увидели чудо - богатырь дубье верстает: который дуб высок, тот в
землю пихает, а который низок, из земли тянет. Удивился Ивашко: "Что за сила, за
могута великая!" - "Ох, братцы, какая во мне сила? Вот есть на белом свете
Ивашко-Медведко, так тот и впрямь силен!" - "Да ведь это я!" - "Куда же тебя бог
несет?" - "Сам не знаю, Дубынюшка! Иду куда глаза глядят". - "Возьми и меня с
собой". - "Пойдем; я товарищам рад". Стало их четверо.
Пошли они путем-дорогою, долго ли, коротко ли - зашли в темный, дремучий лес; в
том лесу стоит малая избушка на курячьей ножке и все повертывается. Говорит
Ивашко: "Избушка, избушка! Стань к лесу задом, а к нам передом". Избушка
поворотилась к ним передом, двери сами растворилися, окна открылися; богатыри в
избушку - нет никого, а на дворе и гусей, и уток, и индеек - всего вдоволь! "Ну,
братцы, - говорит Ивашко-Медведко - всем нам сидеть дома не годится; давайте
кинем жеребей: кому дома оставаться, а кому на охоту идти". Кинули жеребей: пал
он на Усыню-богатыря.
Названые братья его на охоту ушли, а он настряпал-наварил, чего только душа
захотела, вымыл голову, сел под окошечко и начал гребешком кудри расчесывать.
Вдруг закутилося-замутилося, в глаза зелень выступила - становится земля пупом,
из-под земли камень выходит, из-под камня баба-яга костяная нога, ж... жиленая, на
железной ступе едет, железным толкачом погоняет, сзади собачка побрехивает. "Тут
мне попить-поесть у Усыни-богатыря!" - "Милости прошу, баба-яга костяная нога!"
Посадил ее за стол, подал часточку[[2 - Часть, кусок (Ред.).]], она съела. Подал
другую, она собачке отдала: "Так-то ты меня потчуешь!" Схватила толкач, начала
бить Усынюшку; била-била, под лавку забила, со спины ремень вырезала, поела все
дочиста и уехала. Усыня очнулся, повязал голову платочком, сидит да охает.
Приходит Ивашко-Медведко с братьями: "Ну-ка, Усынюшка, дай нам пообедать, что ты
настряпал". - "Ах, братцы, ничего не варил, не жарил: так угорел, что насилу
избу прокурил".
На другой день остался дома Горыня-богатырь; наварил-настряпал вымыл голову, сел
под окошечком и начал гребнем кудри расчесывать. Вдруг закутилося-замутилося, в
глаза зелень выступила - становится земля пупом, из-под земли камень, из-под
камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом
погоняет, сзади собачка побрехивает. "Тут мне попить-погулять у Горынюшки!" -
"Милости прошу, баба-яга костяная нога!" Она села, Горыня подал ей часточку -
баба-яга съела; подал другую - собачке отдала: "Так-то ты меня потчуешь!"
Схватила железный толкач, била его, била, под лавку забила, со спины ремень
вырезала, поела все до последней крошки и уехала. Горыня опомнился, повязал
голову и, ходя, охает. Воротился Ивашко-Медведко с братьями: "Ну-ка, Горынюшка,
что ты нам на обед сготовил?" - "Ах, братцы, ничего не варил: печь угарная,
дрова сырые, насилу прокурил".
На третий день остался дома Дубыня-богатырь; настряпал-наварил, вымыл голову,
сел под окошечком и начал кудри расчесывать. Вдруг закутилося-замутилося, в
глаза зелень выступила - становится земля пупом, из-под земли камень, из-под
камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом
погоняет, сзади собачка побрехивает. "Тут мне попить-погулять у Дубынюшки!" -
"Милости прошу, баба-яга костяная нога!" Баба-яга села, часточку ей подал - она
съела; другую подал - собачке бросила: "Так-то ты меня потчуешь!" Ухватила
толкач, била его, била, под лавку забила, со спины ремень вырезала, поела все и
уехала. Дубыня очнулся, повязал голову и, ходя, охает. Воротился Ивашко: "Ну-ка,
Дубынюшка, давай нам обедать". - "Ничего не варил, братцы, так угорел, что
насилу избу прокурил".
На четвертый день дошла очередь до Ивашки; остался он дома, наварил-настряпал,
вымыл голову, сел под окошечком и начал гребнем кудри расчесывать. Вдруг
закутилося-замутилося - становится земля пупом, из-под земли камень, из-под
камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом
погоняет; сзади собачка побрехивает. "Тут мне попить-погулять у Ивашки-
Медведка!" - "Милости прошу, баба-яга костяная нога!" Посадил ее, часточку подал
- она съела; другую подал - она сучке бросила: "Так-то ты меня потчуешь!"
Схватила толкач и стала его осаживать; Ивашко осердился, вырвал у бабы-яги
толкач и давай ее бить изо всей мочи, бил-бил, до полусмерти избил, вырезал со
спины три ремня, взял засадил в чулан и запер.
Приходят товарищи: "Давай, Ивашко, обедать!" - "Извольте, други, садитесь". Они
сели, а Ивашко стал подавать: всего много настряпано. Богатыри едят, дивуются да
промеж себя разговаривают: "Знать, у него не была баба-яга!" После обеда Ивашко-
Медведко истопил баню, и пошли они париться. Вот Усыня с Дубынею да с Горынею
моются и всё норовят стать к Ивашке передом. Говорит им Ивашко: "Что вы, братцы,
от меня свои спины прячете?" Нечего делать богатырям, признались, как приходила
к ним баба-яга да у всех по ремню вырезала. "Так вот от чего угорели вы!" -
сказал Ивашко, сбегал в чулан, отнял у бабы-яги те ремни, приложил к ихним
спинам, и тотчас все зажило. После того взял Ивашко-Медведко бабу-ягу, привязал
веревкой за ногу и повесил на воротах: "Ну, братцы, заряжайте ружья да давайте в
цель стрелять: кто перешибет веревку пулею - молодец будет!" Первый выстрелил
Усыня - промахнулся, второй выстрелил Горыня - мимо дал, третий Дубыня - чуть-
чуть зацепил, а Ивашко выстрелил - перешиб веревку; баба-яга упала наземь,
вскочила и побежала к камню, приподняла камень и ушла под землю.
Богатыри бросились вдогонку; тот попробует, другой попробует - не могут поднять
камня, а Ивашко подбежал, как ударит ногою - камень отвалился, и открылась
норка. "Кто, братцы, туда полезет?" Никто не хочет. "Ну, - говорит Ивашко-
Медведко, - видно, мне лезть приходится!" Принес столб, уставил на краю
пропасти, на столбе повесил колокол и прицепил к нему один конец веревки, а за
другой конец сам взялся. "Теперь опускайте меня, а как ударю в колокол - назад
тащите". Богатыри стали спускать его в нору; Ивашко видит, что веревка вся, а до
дна еще не хватает; вынул из кармана три больших ремня, что вырезал у бабы-яги,
привязал их к веревке и опустился на тот свет.
Увидал дорожку торную и пошел по ней, шел-шел - стоит дворец, во дворце сидят
три де'вицы, три красавицы, и говорят ему: "Ах, добрый мо'лодец, зачем сюда
зашел? Ведь наша мать - баба-яга; она тебя съест!" - "Да где она?" - "Она теперь
спит, а в головах у ней меч-кладенец лежит; ты меча не трогай, а коли
дотронешься - она в ту ж минуту проснется да на тебя накинется. А вот лучше
возьми два золотых яблочка на серебряном блюдечке, разбуди ягу-бабу потихонечку,
поднеси ей яблочки и проси отведать ласково; она поднимет свою голову, разинет
пасть и как только станет есть яблочко - ты выхвати меч-кладенец и сруби ей
голову за один раз, а в другой не руби; если ударишь в другой раз - она тотчас
оживет и предаст тебя злой смерти". Ивашко так и сделал, отсек бабе-яге голову,
забрал красных де'виц и повел к норе; привязал старшую сестру к веревке, ударил
в колокол и крикнул: "Вот тебе, Усыня, жена!" Богатыри ее вытащили и опустили
веревку на низ; Ивашко привязал другую сестру: "Вот тебе, Горыня, жена!" И ту
вытащили. Привязал меньшую сестру и крикнул: "А это моя жена!" Дубыня
рассердился, и как скоро потащили Ивашку-Медведка, он взял палицу и разрубил
веревку надвое.
Ивашко упал и больно зашибся; очнулся добрый мо'лодец и не знает, как ему быть;
день, другой и третий сидит не евши, не пивши, отощал с голоду и думает: "Пойду-
ка, поищу в кладовых у бабы-яги, нет ли чего перекусить". Пошел по кладовым,
наелся-напился и напал на подземный ход; шел-шел и выбрался на белый свет. Идет
чистым полем и видит - красная де'вица скотину пасет; подошел к ней поближе и
узнал свою невесту, "Что, умница, делаешь?" - "Скотину пасу; сестры мои за
богатырей замуж идут, а я не хочу идти за Дубынюшку, так он и приставил меня за
коровами ходить". Вечером красная де'вица погнала стадо домой; а Ивашко-Медведко
за нею идет. Пришел в избу; Усыня, Горыня и Дубыня богатыри сидят за столом да
гуляют. Говорит им Ивашко: "Добрые люди! Поднесите мне хоть одну рюмочку".
Поднесли ему рюмку зелена вина; он выпил и другую запросил; дали ему другую,
выпил и запросил третью, а как выпил третью - распалилось в нем богатырское
сердце: выхватил он боевую палицу, убил всех трех богатырей и выбросил их тела в
чистое поле лютым зверям на съедение. После того взял свою нареченную невесту,
воротился к старику и к старухе и сыграл веселую свадьбу; много тут было выпито,
много было съедено. И я на свадьбе был, мед-вино пил, по усам текло, во рту сухо
было'; дали мне пива корец[[3 - Ковш (Ред.).]], моей сказке конец.
* * *
Жила-была старуха, детей у нее не было. В одно время пошла она щепки собирать и
нашла сосновый чурбан; воротилась, затопила избу, а чурбан положила на печку и
говорит сама с собою: "Пускай высохнет, на лучину годится!" А изба у старухи
была черная; скоро щепки разгорелися, и пошел дым по всей избе. Вдруг старухе
послышалось, будто на печи чурбан кричит: "Матушка, дымно! Матушка, дымно!" Она
сотворила молитву, подошла к печке и сняла чурбан, смотрит - что за диво? Был
чурбан, а стал мальчик. Обрадовалась старуха: "Бог сынка дал"! И начал тот
мальчик расти не по годам, а по часам, как тесто на опаре киснет; вырос и стал
ходить на дворы боярские и шутить шуточки богатырские: кого схватит за руку -
рука прочь, кого за ногу - нога прочь, кого за голову - голова долой! Стали
бояре старухе жаловаться; она позвала сынка и говорит ему: "Что ты задумал?
Живи, батюшка, потише". А он в ответ: "Если я тебе неугоден, я совсем уйду!"
Вышел из города и пошел дорогою; навстречу ему Дугиня-богатырь - хоть какое
дерево, так в дугу согнет! Спрашивает Дугиня: "Куда идешь, Сосна-богатырь?" -
"Куда глаза глядят!" - "Возьми меня с собой". - "Пойдем". Пошли вдвоем;
повстречался им Горыня-богатырь: "Куда идете?" - "А куда глаза глядят!" -
"Возьмите и меня с собой". - "Ладно, иди". Прошли еще сколько-то верст;
попадается им у большой реки Усыня-богатырь - сидит на берегу, одним усо'м реку
запрудил, а по его усу, словно по' мосту, пешие идут, конные скачут, обозы едут.
Спрашивает Усыня: "Куда идешь, Сосна-богатырь?" - "Куда глаза глядят!" - "Возьми
и меня с собой". - "Ладно, будь товарищ". Вот идут они четверо, долго ли,
коротко ли - подходят к синю морю; хочется им попасть на ту сторону, а как - не
знают. Усыня-богатырь раскинул свои усы, и по тем усам перебрались все на другую
сторону.
Шли-шли и очутились в дремучем лесу. "Стой, ребята! - говорит Сосна-богатырь. -
Что нам по белу свету шататься? Не лучше ли здесь на житье остаться?" Принялись
за работу, срубили избу и стали ходить охотиться, а дома оставляют одного по
очереди - обед стряпать, за хозяйством смотреть. На первый день была очередь
Дугинина, изготовил он попить-поесть и лег на лавку отдохнуть немножко. Стук,
стук, приходит баба-яга: "Подавай, - говорит, - обед! Пить-есть хочу!" Дугиня
поставил на стол хлеб-соль и жареную утку; она все сожрала, да еще спрашивает.
"Больше нет ничего - отвечает Дугиня, - мы сами люди заезжие". Баба-яга ухватила
его за волосы, принялась таскать по' полу, таскала-таскала, еле живого оставила.
Воротились с охоты товарищи: "Что лежишь, Дугиня?" - "Угорел, братцы! Изба
новая, сырая..." На другой день то же самое случилось с Горынею, а на третий день
- с Усынею.
Дошла очередь до Сосны-богатыря; приходит к нему баба-яга, требует: "Подавай
пить-есть!" Он поставил на стол хлеб-соль и жареного гуся. Баба-яга съела и еще
спрашивает. "Больше нет ничего, мы сами люди заезжие". Она кинулась на богатыря,
да Сосна-богатырь сам силен, ухватил ее за седые космы, оттаскал и выкинул из
избы еле живую. Баба-яга поползла на карачках и ушла под большой камень.
Воротились с охоты товарищи; Сосна-богатырь повел их к этому камню и говорит:
"Надобно, ребята, поднять его". Они пробовали-пробовали - никто своротить не
может; а Сосна-богатырь кулаком ударил - камень за версту отлетел. Глянули, а на
том месте, где камень лежал, пропасть оказалася. "Ну, ребята, надо зверье бить
да веревки вить!" Набили зверей, нарезали кож, связали длинный ремень, прицепили
к нему сетку и в той сетке спустили Сосну-богатыря в подземельное царство.
Начал он ходить по подземельному царству, набрел на избушку, взошел туда - в
избушке сидит дочь бабы-яги да ковер вышивает. Увидала гостя и вскрикнула: "Ах,
Сосна-богатырь! Сейчас моя матушка придет; куда тебя спрятать от нее?" Взяла
оборотила его в булавку и воткнула в пяльцы. Приходит баба-яга и спрашивает:
"Кто у тебя в избе?" - "Никого, матушка!" - "Что же русским духом пахнет?"
Кинулась искать, искала-искала, никого не нашла. Как только баба-яга ушла,
красная де'вица бросила булавочку об пол - из булавочки явился Сосна-богатырь;
повела его в чулан, в том чулане два кувшина стоят: в синем - сильная вода, в
белом - бессильная. "Когда будешь с матушкой драться, выскочи скорей в двери да
в чулан, выпей всю воду из синего кувшина и перелей в него из белого".
Только успела это рассказать, как прибегает баба-яга и хочет в богатыря
вцепиться. "Постой, матушка! - говорит ей дочь. - Сделай прежде уговор: если он
тебя сшибет, пускай даст тебе дух перевести; а если ты его сшибешь, тогда ему
просить отдыху". Сосна-богатырь и баба-яга сделали такой уговор и бросились друг
на друга; яга-баба ударила его о'б пол. Красная де'вица сейчас закричала:
"Матушка! Дай ему отдохнуть". Сосна-богатырь побежал в чулан, выпил из синего
кувшина всю воду, перелил в него из белого, воротился в избу, ухватил бабу-ягу и
ударил о'б пол. "Дай дух перевести!" - закричала старуха, вскочила, побежала в
чулан и напилась бессильной воды. Стали они опять драться; Сосна-богатырь ударил
ее так сильно, что до смерти убил; положил мертвую на огонь, сжег и развеял
пепел по ветру. Потом взял он красную де'вицу, посадил в сетки и затряс ремнем;
богатыри Дугиня, Горыня да Усыня тотчас ее вытащили, опустили опять канат,
подняли Сосну-богатыря до половины и оборвали ремень. (Сосна-богатырь упал; его
выносит на Русь огромная птица, он женится на дочери бабы-яги, а богатыри, его
товарищи, с испугу разбегаются в разные чужедальние земли.)
